|
Принцип «"вляпывания"в...»
В группе «заманивающих» приемов — а их цель создать перепад «влечений» и «интереса», чтобы жертва сама себя подталкивала к краю пропасти — есть одна, заметно, выделяющаяся разновидность. Я бы обозначил ее как «вляпать в...»
Суть приема: опираясь на какой-нибудь из «пунктиков» человека и сделав его марионеткой собственных страстей, подвести его к черте, которую он даже не способен заметить, но которая станет для него началом уже новой, исковерканной, а то и перевернутой судьбы.
И если в «грязной кайме» или в «запятнании» человеку вредоносят извне, то в данном случае орудием расправы с собой становится он сам. Ситуация напоминает поведение автомобиля, стоящего на вершине склона, у которого кто-то, скрытно от владельца, отпустил тормоза.
Корреспондент «Литературной газеты» Юрий Щекочихин написал пьесу «Два дня из жизни бывшего капитана». 15 апреля 1991 г. Центральное телевидение СССР по первой программе показало спектакль по этому произведению.
Основа сюжета — следствие по делу капитана милиции Павла Голубева, который еще несколько дней назад был начальником следственного отдела милиции, а сегодня — преступник. Он убил человека. И как запутанно страшен драматизм его трагедии.
Павел счастлив, что он сумел убить высокопоставленно мафиози, советского, так сказать, образца.
Став начальником отдела по борьбе с преступностью, он обнаружил, что в его отделе люди берут взятки. Двоих он выгнал, троих засадил в тюрьму.
Его активность не понравилась «кому-то». Однажды вечером в его кабинет вошли двое: молодой — Костя, который встал в дверях, и пожилой — Григорий. Григорий предложил взятку, чтобы Павел отступился. 200 000 рублей. Павел его выставил и о разговоре доложил своему начальству — «папахам».
Каково же было его удивление, когда вечером ему позвонил домой Григорий и слово в слово воспроизвел разговор, состоявшийся у Павла с начальством. Голубев понял, что имеет дело с коррумпированной средой.
Павел — «ас» в своем деле, и ему удалось выйти на Костика. Угрозами он выбивает из того важные показания: мол, у Григория сейчас встреча в аэропорту Внуково с неким Шмелем. Павел помчался туда и увидел эту встречу. Проследив, куда потом поехал Григорий, Голубев узнает его адрес. Придя к нему, Павел сильно избил его, поставил на колени и, заставив «кровью харкать», выбил у него показания на Шмеля, т. е. где живет и что делает.
Поехав немедленно по указанному адресу, Павел убивает (совершает возмездие) Шмеля. Он настолько рад, что избавил человечество от скверны, что, уже будучи арестованным, не замечает тягот и реалий следственного изолятора, куда помещен. Он торжествует свой приговор тем, кто калечит социалистический строй, мешает жить обществу.
И каково ему услышать от следователя, что Григорий провел его, как ребенка, — он подсунул Голубеву так Называемую «куклу». То есть адрес он указал верный, но слукавил о том, что Шмель вот уже два месяца как оттуда съехал.
И выходит, что Павел (капитан милиции Павел Сергеевич Голубев) убил совершенно невинного человека, какого-то скромного программиста, у которого на иждивении несколько детей, а один из них парализованный инвалид.
В аранжировках приема есть много оттенков, и в подтверждении неголословности этого заявления сошлюсь на поучительную историю из серии «о Бирбале», мудром и находчивом главном советнике индийского падишаха Акбара.
Поспорил однажды Бирбал с делийским кази о вере. Долго спорили они, и верх брал все время Бирбал. Не мог кази стерпеть такой срам и поклялся в душе извести вазира. Он отпросился у падишаха будто в путешествие и поехал в другой город. Поселился он там тайно, под чужим именем, и стал учиться ремеслу лицедейства. Вскоре кази так наловчился, что когда воротился в Дели и разыгрывал представление, то его никто не узнавал. Горожане нахваливали без устали искусного лицедея, и в скорости дошел про него слух до самого падишаха.
Акбар так и загорелся поглядеть на его представление. Как-то раз вечером велел падишах позвать во дворец лицедея и приказал ему показать свое искусство.
— Владыка мира! Я очень хорошо умею представлять льва, но при этом может случиться и убийство. Обещай те, что вы тогда меня помилуете. Главный советник непременно должен тоже посмотреть эту игру.
Падишах дал свое согласие, одно убийство он лицедею дозволил, и тот ушел. А падишах велел позвать Бирбала и рассказал ему про свой разговор.
— Бирбал! Напоследок лицедей сказал, что без тебя представления не будет. Так что ты приходи.
Бирбал стал раздумывать над словами лицедея: «Тут дело нечисто. Он, видно, ладит западню для меня. Но и приказ падишаха исполнить надо».
На другой день в указанный час Бирбал явился в дар-бар. Началось представление, лицедей прыгал, скакал, рычал, ну, прямо лев! Падишаху искусная игра очень понравилась, и все придворные наперебой хвалили лицедея. Вдруг лев кинулся на Бирбала. Все так и застыли.
— Бирбал! Как его наградить? — спрашивает падишах громко.
— Надо назначить его на должность главного советника на двенадцать месяцев, — отвечает Бирбал.
Услышал это кази-обманщик, и от радости у него дыханье сперло. А Бирбал добавил:
— Только пусть он сначала даст еще одно представление — по всем правилам разыграет обряд сати*.
Падишах слово в слово повторил решение Бирбала:
— Если ты завтра представишь нам точно, как полагается, обряд сати, то будешь на целый год назначен главным советником, но коли напутаешь — тебя казнят.
Лицедей согласился, и на другой день в обличье женщины — сати — явился во дворец. Бирбал, понятно, не оплошал, загодя приготовил ему угощение — каменный уголь в яме так и полыхал.
Увидел лицедей огненную яму, и в глазах у него помутилось, ноги подкосились. Он уразумел, что Бирбал нарочно все это затеял, чтобы отплатить ему. «Как теперь выпутаться, как жизнь спасти? Не лезть в огонь никак нельзя — такой обряд, а прыгнешь в яму — конец, назад не выйдешь». Душа у кази ушла в пятки. Но делать нечего. Стал он представлять весь обряд по порядку, когда пришло время взойти на костер — прыгнул в яму и сгорел. Очень горевали о нем люди, ведь они не знали сути дела. Но потом Бирбал открыл всем правду.
Падишаху пришлось по душе, как ловко Бирбал раздался с недругом, и Акбар стал пуще прежнего хватить и славить своего главного советника.
Сати — преданная, верная жена; обряд сати — древний обычай самосожжения вдовы на погребальном костре вместе с трупом мужа. В 1827 г. самосожжение вдов в Индии было запрещено законом.
| 
